Если вас зовут Улболсын, Улбике или Улмекен, вы можете стать героиней нового документального фильма казахстанского режиссера Катерины СУВОРОВОЙ. Героинь она ищет в каждом уголке страны.
Про бабушку Улю
– Катерина, в одном интервью вы рассказывали, что в основе лежит история бабушки вашего мужа, которую все называли Уля, сокращенно от Улболсын (буквально – «пусть будет мальчик»).
– Не нужно никаких глубоких копаний, такое имя – закодированное сообщение. Уже работая над фильмом, я встретила людей, которые по-разному трактуют этот феномен. Одни говорят, что буквальное восприятие поверхностно. Что на самом деле в имени очень много любви. Поэтому я хочу, чтобы мы услышали разные мнения. И, конечно, дать слово носительницам имён.
– Почему вы называете это феноменом?
– Девочки с рождения получают некую миссию. На них сразу же накладывают ответственность – родится после них мальчик или нет. Как будто это каким-то образом от нее зависит. Но она с самого рождения становится частью семейной ситуации. Каждому из нас взросление готовит и так много испытаний, а у девочек, которые имеют такое имя, как будто есть еще одна, дополнительная задача – нести ответственность за родовую линию.
Мы общались с девушкой по имени Улжалгас (перевод – «следующий будет мальчик»). Она знает, как тяжело родителям далось рождение дочери. И как часто люди, которые знают значение ее имени, позволяют себе влезать в интимные дела ее семьи, задавать вопрос о появившемся или не появившемся в семье сыне. Получается, что это имя дает людям определенный ключ к истории семьи. Мы нарушаем границы и позволяем другим делать это. Поэтому для меня это очень интересное исследование. Мы максимально настраиваемся на глубокую и уважительную работу с очень чувствительной темой: национальной традицией.
Разговор со Вселенной
– Не опасаетесь, что будет волна негативной реакции?
– У нас нет плана танком пройтись по традиции – мы хотим максимально к ней приблизиться. Истории женщин с именами особой миссии высвечивают жизнь центрально-азиатской женщины в целом. И тут не имеет значения национальность, потому что мы несем общий многолетний культурный код. Мы отличаемся от женщин Европы и Америки тем социальным заказом, который получаем от общества. У нас есть заранее определенные роли и нагрузки, которые мы либо принимаем, либо протестуем против них. Выбор профессии, создание семьи, рождение ребенка – для всего как будто есть определенные нормы. Хотя все это вопросы персональной важности. И история каждой казахстанской женщины – это путь ее жизни с этим социальным заказом. Хочет ли она жить в надрыве сопротивления или в мире с окружающими. Благодаря драматургической конструкции особых имен мы сможем приблизиться к разным женщинам.
– И вы не ограничиваетесь именами с корнем «ул»?
– Сначала я думала, что у меня будут только истории женщин с именем Улболсын. Поскольку это очень прямолинейно. А потом, благодаря исследованию Фонда, я узнала, что есть около 300 подобных имен, которые помимо «мужских» значений трактуются как «обида», «сожаление», «хватит девочек». Все эти имена – как будто разговор со Вселенной. Современные родители, скорее, склонны называть детей иностранными именами знаменитостей, и получается, что эта поэтическая традиция уходит в прошлое. Это тоже интересный момент.
Если вы это читаете, не молчите
– Сколько героинь планируете включить в фильм?
– Четыре-пять выпуклых портретов и примерно столько же менее подробных сюжетов. Но историй, естественно, соберем больше. Мы хотим дать голос многодетной матери в далеком ауле, молодой девчонке из региона, карьеристке из столицы, женщине, которая уехала из Казахстана, получила преимущества, которые получает женщина в западном обществе, но которая до сих пор ощущает связь с нашей средой благодаря своему имени. Такая героиня у нас есть – Улжан, которой легче представляться Джулией, чем постоянно объяснять иностранцам, что с родного языка ее имя переводится как «душа мужчины».
Мы хотели бы найти героиню с именем из нашего списка, которая бы работала специалистом УЗИ в женской консультации. Она видит эмоции людей, когда они узнают пол будущего ребенка. Может быть, такая будет среди тех, кто прочитает это интервью.
– Почему этот фильм так важен именно сейчас?
– Этот год можно назвать годом почти не случившегося наказания за изнасилование в Тальго. Для меня лично было очень болезненно наблюдать, как Нацкомпания избегала участия в этой ситуации. Запоздалые публичные извинения, нехотя принятые меры безопасности, которые для меня как для женщины, путешествующей по Казахстану, не звучат утешительно и убедительно. У нас, казахстанских женщин, есть масса вопросов, которые нужно проговаривать и решать. И если мой фильм поднимает эту дискуссию, я буду рада.
