41-летний руководитель министерства экологии, геологии и природных ресурсов Магзум Мирзагалиев на своей страничке в Twitter написал, что создает при ведомстве экспертные советы, куда приглашает войти активистов. Не обязательно, как я понял, с учеными степенями.
Если так и дальше пойдет, то молодое министерство, созданное всего пять месяцев назад, может остаться в истории охотничьего хозяйства страны Гераклом, совершившим свои знаменитые двенадцать подвигов. Хватило бы только воли у Магзума Маратовича, поскольку подвигов придется совершать много в отрасли, где многие вещи давно перевернуты с ног на голову.
По воде аки посуху
Итак, стучимся в министерскую дверь.
В 2016 году председатель Костанайского облохоторыбобщества писал тогдашнему руководителю МСХ Мырзахметову, в ведении которого находились и природоохранные вопросы. Посыл Анатолия Коваленко – обратить внимание на абсурдность некоторых законодательных запретов. Например, по рыбе – по нашему карасю. «Карась – это мощный источник питания для населения области, на территории которой восемь тысяч озер. Определить в них запасы этой рыбы, имеющей в ихтиологии стандарт малоценной, столь же невозможно, как сосчитать грибы и дикие ягоды в наших лесах. Вот почему лимиты и запреты на карася выглядят чистой фикцией». Иными словами, выстраивая природоохранные стратегии, не надо забывать о местных жителях, у которых есть жизненные потребности.
Правила рыболовства в части, где речь идет об арендаторах водоемов, изъявивших желание заняться производственной аквакультурой, без слез читать невозможно. Арендаторам строго-настрого предписывают выкашивать на озерах камыш, углублять дно, разводить молодь. Разумеется, все это за свои деньги, но при этом ни-ни вылавливать рыбу сверх установленных госконторой сроков и лимита.
Интересно, кто-нибудь из авторов этих правил вообще был вживую на наших озерах? Так и вижу многотонную землечерпалку и рыбака с косой, ходящего по воде аки посуху... И скучно, и грустно. В итоге все государственные программы по рыбоводству провалены. На смену им приходит госпрограмма развития туристской отрасли до 2025 года. Хорошая вещь. Близка к трофейной охоте, на которую к нам приезжают пока что редкие интуристы, которым мы можем предложить лишь сибирскую косулю. И ни слова о вольерном разведении дичи, на которое среди охотхозяйств большое ожидание. Точнее, слова реденько, но льются из уст чиновничьей братии, но практического решения нет.
В пролёте...
Теперь охота. Уже три года, как у нас запрещена весенняя охота. Как считают в республиканской Ассоциации общественных объединений охотников и субъектов охотничьего хозяйства «Қансонар», Казахстан больше потерял, чем приобрел. Парадоксально, но факт: запрет охоты на мигрирующую птицу на территории одной страны не оказывает должного эффекта, если этих же птиц изымают на законных основаниях в других пролетных путях. Наша дичь, образно говоря, летит в соседние российские регионы, приумножая финансовые сборы тамошних охотхозяйств.
Еще до того, как у нас была запрещена весенняя охота, пернатая дичь была строго квотируемой: к изъятию допускалось только 15% от общего количества. Но по отчетам облоохотобщества, охотники не выбирали и пяти процентов, поскольку традиционно весенняя охота, ввиду своей кратковременности – 10 дней – не была массовой.
По ложному следу
Человек с ружьем или удочкой является ничтожно малым потребителем животного мира, но его тем не менее обвиняют во всех природоохранных бедах. Складывается впечатление, будто делается это заведомо. Легко и не пыльно.
В ничего не обязывающих словесах утопили суть и сложность существующих проблем. Я не помню судебных процессов и громких прокурорских разборок о несоблюдении кем-то из хозяйственников несоблюдения закона о водоохранной зоне, о бесконтрольном применении ядохимикатов, о распашке земель до самого уреза воды. Сколько писем, предложений, идей высказал на этот счет председатель нашего облохотобщества, адресуя их сенаторам, министерствам и профильным управлениям, но не видно ни малых, ни тектонических сдвигов в отрасли, в развитии которой заинтересованы сотни тысяч людей. Вместо того, чтобы под ногами ощутить, наконец, ясную и твердую дорогу к охотничьей цели, нас постоянно уводят на ложный след. Не те проводники?
Мы не нахлебники, а партнёры
Выдержки из письма председателя облохотобщества Анатолия Коваленко министру Магзуму Мирзагалиеву.
«Любое охотобщество – это тот же самый субъект малого и среднего бизнеса. За 60 лет своего существования Костанайское облохотобщество накопило огромный опыт по сохранению биоразнообразия Северного региона. Мы сохранились как структура, не поддавшись разрушениям перестроечных 90-х годов, сохранили егерский состав и свыше четырех тысяч членов общества. Я работаю в нем 45 лет, из них 20 – председателем правления. Мы не обуза государству, наоборот, ежегодно выплачиваем в казну несколько десятков миллионов тенге. По угодьям наше охотобщество является самым крупным в стране – более 8 млн гектаров.
Однако пахать это поле с каждым годом труднее. Огромный потенциал зарабатывания денег в казну, развития иностранного туризма, грамотного регулирования дичи в охотничьих ареалах тормозится отсутствием внятной государственной политики в отношении нашего бизнеса. Нам нужны, как и любому субъекту предпринимательства, четкие правила взаимодействия с госорганами, избавление от избыточного бюрократического пресса. Например, у наших соседей из Челябинской области все оперативные решения по деятельности охотобществ принимаются на уровне областного правительства – от установления даты начала охотсезонов до количества изымаемой дичи. Планирование идет от складывающейся природно-климатической обстановки, от рекомендации егерей. У нас же все эти полномочия сконцентрированы в столице. Спускаемые сверху рекомендации и приказы совершенно не учитывают местные природные условия.
Непродуманное, директивное, поспешное реформирование отрасли рождает такие же сырые постановления и нормы. К примеру, на 8 млн га охотугодий облохотобщества, нам предписано содержание 250 егерей. Это с какого потолка взято? Даже с минимальной оплатой в 40 тыс тенге на егеря, не считая расходов на топливо, на технику, содержание объектов, нужны сотни миллионов тенге. Но ведь таких средств в реальности нет. За 60 лет своего существования облохотобщество не получило от государства ни копейки и ни тиына. Не проще ли самим охотпользователям определяться с этими штатами и цифрами, оставив за государством главное – контролирующие функции».
