2020 год мир встретил в напряжении. Обстрел Ираном американских военных баз, казалось бы, стал явным casus belli. Но Дональд Трамп заявил, что ситуацию необходимо решать дипломатическим путем. Каким эхом конфликт отзовется у нас, беседуем с кандидатом исторических наук Айбеком ШАЛГИМБЕКОВЫМ.
Симметричный ответ
– Айбек Батырханович, многие вздрогнули после ракетного обстрела. Всё, мол, Третья мировая...
– Этому противостоянию сорок лет. Хотя с 2013 года мир жил надеждой на благоприятный исход, когда к власти в Иране пришел Хасан Роухани. Состоялась его встреча с Бараком Обамой, а затем были подписаны и соглашения о сокращении иранской ядерной программы. В 2016 году Америка сняла санкции с Тегерана, и показалось, что мир вот-вот вздохнет спокойно.
– Но пришел Трамп и всё испортил...
– Отношения между Роухани и Трампом, мягко говоря, не сложились. Роухани с трибуны ООН обвинил США во вмешательстве во внутренние дела Ирака и Афганистана. Трамп заявил, что Иран блефует и продолжает ядерные разработки. И когда в 2018 году президент США заговорил об одностороннем выходе из соглашений 2015 года, стало ясно, что о мире мечтать преждевременно.
– Ожидалось, что Америка даст на действия Ирана, я имею в виду ракетный обстрел, силовой ответ...
– По сути, ракетный обстрел Ираном американских военных баз, это и был симметричный ответ на авианалет ВВС США 3 января. Хорошо, что у Трампа хватило трезвости заявить, что конфликт далее нужно регулировать дипломатическим путем.
Дерутся двое – плохо всем
– Сегодня мир устроен так, что ни один, даже локальный конфликт, не проходит бесследно для любой другой страны. Какие минусы от этого противостояния могут быть для нас?
– Обе эти страны – крупные игроки на нефтяном рынке. Казахстан – тоже нефтяная страна. Именно по черному топливу между Казахстаном и Ираном больших объемов экспорта-импорта нет, но мы поставляем туда зерно, мясо и металлопрокат, а покупаем пластмассу, орехи и финики. Но это далеко не всё. «Новый шелковый путь», то есть железная дорога Китай-Казахстан-Туркменистан-Иран, обещает в перспективе огромные прибыли всем участникам строительства. Далее, у нашего «Казатомпрома» были интересные соглашения с Ираном по мирному атому. Что будет с ними дальше – неизвестно. И не стоит забывать, что Иран – активный участник международных организаций, он является наблюдателем при ШОС и ЕврАзЭС. Одним словом, нам очень невыгодна нестабильность в этом регионе.
– А что касается официальной позиции по данному вопросу Казахстана и других стран?
– Буквально сразу после событий 3-4 января нашему министру иностранных дел Мухтару Тлеуберды позвонил его иранский коллега Джавад Зариф. Тегеран ждал, какую позицию займет Казахстан. На мой взгляд, глава нашего внешнеполитического ведомства принял единственно верное решение, призвав стороны «к проявлению сдержанности для предотвращения эскалации в регионе». Что касается других государств, например, Турции, там применили формулировку «наш союзник США и наш сосед Иран», но также выразили надежду на дипломатическое решение. Россия также заявила, что не заинтересована в эскалации конфликта.
Предвыборные ракеты
– Трамп зарекомендовал себя как человек, который никогда ничего не делает и не говорит «просто так». Создается впечатление, что в данной ситуации он выступает едва ли не миротворцем после того, как США не ответили на ракетный удар по американским военным 8 января...
– В ноябре этого года в США должны состояться президентские выборы. Трамп, лозунг которого «Сохраним Америку великой», не изменит своего кредо и в этот раз. США нанесли авиаудар по Багдаду 3 января, этим самым показав свою мощь. Не ответили на «ответ» – и здесь Трамп сохранил лицо, показав, что умеет быть сдержанным. Патриотически настроенным американцам очень импонирует такой образ президента. Можно сказать, что предвыборная кампания Трампа уже началась.
– Значит, никакого потепления отношений ждать не следует?
– Думаю, нет. Уже в первом полугодии нужно ждать сворачивания всех дипломатических и экономических отношений между двумя странами. Продолжится и усилится санкционная политика США. В обеих странах уже сейчас наблюдается некий рост патриотизма, ведь даже те иранцы, что были более-менее лояльны к Западу, сегодня пересматривают свои взгляды. Нефтяной рынок, несомненно, испытает еще немало потрясений в плане цен.
– Что выиграл и что потерял Иран в результате эскалации конфликта?
– Прежде всего, Тегеран показал, что с ним нельзя разговаривать с позиции силы. Но, с другой стороны, Иран все больше погружается в некое изоляционное болото, отступая от принципов интеграции в мировое сообщество. Правы те, кто говорит, что у Ирана практически нет друзей – Ирак и Сирия не в счет. Взять хотя бы недавний трагический инцидент со сбитым украинским самолетом. После этого правительство Казахстана рекомендовало отечественным авиакомпаниям воздержаться от полетов в Тегеран. Думается, что имидж страны был серьезно подорван этим событием.
– Грозит ли падение престижа страны действующему президенту Хасану Роухани?
– Иран, говоря простым языком, привык жить в изоляции. Страна в социальном и культурном плане обращена внутрь себя. Сказывается высокий авторитет духовенства, в частности, аятоллы Али Хаменеи. Санкциями Иран точно не запугать. В стране ограничен Интернет, под запретом многие соцсети. Большинство иранцев поддерживают своего президента. Оппозиция, конечно, тоже есть, но ее голос пока недостаточно силен.
Фото news.mail.ru
