Должны ли быть у театра ограничения? Нужно ли знать язык, чтобы понять спектакль? Главный режиссер областного Казахского театра драмы им. И. Омарова Алия БАЙМАХАН на оба вопроса отвечает: «Нет!».
У профессии нет половых признаков
– Алия Акимовна, вы с детства мечтали о театре?
– В детстве была активисткой, участвовала в школьном драмкружке, но мечтала о балете. Единственной дочери отец не разрешил заниматься таким видом творчества. Позже, став старше, решила поступить в Карагандинскую высшую школу милиции, но и это решение родители не одобрили. А в режиссуру пришла осознанно – в 28 лет. У меня была уже семья, дети. Меня и тогда отговаривали. Зачем, чего тебе не хватает? Но в этот раз я настояла, и семья переехала со мной в Алматы, я поступила в Национальную академию искусств им. Жургенова. Училась, работала, занималась семьей.
– Где силы брали?
– Не знаю, наверное, небеса помогали. Хочется быть полезной, раз пришла в этот мир, раз живу. Это же так просто – быть добрым и любящим. Всё в нас.
– Вы говорите о добре, а между тем считается, что режиссер – профессия мужская, жесткая...
– У профессии нет половых признаков или силы характера. Должна быть просто ответственность. У каждого режиссера свой почерк, стиль. И нет предела совершенству. В жизни столько интересного, чего мы еще не знаем и не представляем. Мне нравится сам процесс познания. Не могу сказать, что до конца своих дней буду только в режиссуре и умру на сцене. Я живу сегодняшним днем. Каждое утро, когда я открываю глаза, слышу, что мое сердце бьется, и говорю себе: спасибо, пусть этот день будет лучшим в моей жизни. А когда ложусь спать, благодарю, что этот день у меня был.
Пазлы сошлись
– Вы работали в Таразе, в Нур-Султане, теперь в Костанае. Не жалеете, что вы не в столичном театре?
– У каждого города своя энергетика, свое дыхание. Я такой человек, когда мне что-то предлагают – сразу беру, если чувствую, что мое. Это же подарки судьбы и проверка себя на прочность. Я в каждом событии вижу знак. Когда мне предложили приехать в Костанай, заинтересовалась. А когда увидела дом, в котором буду жить – с башнями, и театр с башнями, пазлы внутри сошлись. Ритм города и моей души совпал. Люди здесь добрые, открытые, щедрые...
– Новая метла метет по-новому. Нашли общий язык с актерами?
– А не думали в другом ключе? Например, что с приходом нового человека в жизнь приходит и новое. Режиссер – не тот человек, который всех взял в охапку и понес на себе. Я тоже учусь многим вещам. Иногда даже думаю, что больше беру от них, чем даю. А может, срабатывает принцип: чем больше отдаешь, тем больше возвращается. Мне здесь дали пространство для творчества, и хочется оправдать ожидания. В моей труппе 28 артистов, все разного возраста, характера,взглядов... Актер – как отдельный цветок, нет похожих. И чтобы они гармонично вписались в оранжерею, нужен индивидуальный подход. С кем-то ты как мать, кому-то как сестра, а кому педагог.
– Какой вы режиссер – диктующий свою волю или слушающий актеров?
– Бывает, актер что-то предлагает, и ты еще больше вдохновляешься. Это самые счастливые творческие моменты. А случается, что мизансцену нужно сделать так, как видит режиссер. Для меня театр не сама жизнь с настоящими тапочками, ложками... Форма выражения проявляется через условность, метафору. Порой такое самовыражение не совпадает с актерскими представлениями. Это нормально. У труппы большой потенциал и много возможностей. Но сначала поле надо вспахать, засеять, поухаживать, а потом ждать плоды. Я пока возделываю.
– Вы говорите, что у вас свобода творчества. Но многие театры сегодня выживают благодаря госзаказу. Творчество и заказ совмещать непросто. Не погубит ли это театр? Не станут спектакли для галочки, а не для души?
– Мы тоже репертуарный театр, и нас финансирует государство. Мы зависимы от него. Но меня эти заказы не тяготят. Если вы что-то всей душой хотите сделать, найдутся и место, и возможности. Главное – любить свою работу и качественно ее делать. Тогда спектакль будет интересен людям и самому режиссеру.
Казахи говорят «шүкiр»
– Есть режиссер, на которого хотите равняться?
– Такого конкретного имени нет. На определенном отрезке жизненного маршрута встречаются люди, у которых есть,чему поучиться. И это не обязательно известный режиссер. Это может быть старушка на улице, собака, дрожащая на трех лапках, даже листок, упавший под ноги, вызывает инсайт (внезапное понимание чего-либо. – Прим. ред.), потом, пропустив через себя, все вызревает в спектакль. Мне надо, чтобы тема в душе срезонировала. Чтобы внутри застучало. Тогда кладу руку на сердце и спрашиваю, чего оно хочет. И ты доверяешься тому, что происходит внутри. Каждый человек талантлив и приходит в мир с божьей искрой. Представляете, сколько звезд и планет во Вселенной, но они же не мешают друг другу, более того, создают гармонию.
– Вы философ...
– Я такая, какая есть. Жизнь каждый день учит нас новому.Сегодня я думаю так, но лет 20 назад считала иначе. Что будет через 20 лет – не знаю. Я просто благодарна тому, что думаю именно так, как думаю. В этом случае ценишь каждый день, который тебе дан.
– Режиссер, наверное, сродни Творцу? Берет актеров, ставит задачи и смотрит, что получается.
– Не хочется брать на себя миссию врачевателя душ, потому что каждый человек – Бог. Люди создают музыку, лекарства, поднимают в небо самолеты... Разве это не божественно? Но, к сожалению, порой застреваю в мелочах.
– Умение принимать помогает оставаться на этой позитивной волне? Неужели никогда не злитесь?
– Думаю, что каждые ситуации нам даны для опыта и пользы. Во мне есть качества, которые надо проработать. Где-то срываешься, становишься неудобной и некомфортной для кого-то. И это нормально. Такова жизнь. Не моя задача угодить, быть хорошей для всех. Меня такие вещи почему-то не волнуют. Главное, любить этот мир и знать, что мир нас любит, мы любимы.
– В свои работы тоже вкладываете этот смысл?
– Знаете, я не общительный человек. Мои спектакли – это откровение. Я делюсь своим видением, тем, что меня волнует. Через спектакль говорю со зрителем.
– Что чаще им говорите?
– Что жизнь прекрасна, несмотря ни на что. Я бабушка, мама, любящая и любимая женщина, счастливый человек. Казахи говорят «шүкір». В жизни так все удивительно и волшебно. Счастье, что есть небо, люди, театр...
Мелочная и жадная в работе
– О чем мечтает режиссер?
– Хочу, чтобы актеры не боялись пробовать новое – другие формы и методы выражения. Зачем ограничиваться? В жизни столько цветов, а мы ограничиваем себя теми цветами, которые знаем. А ведь можем смешивать краски и создавать новые оттенки. Это же интересно и увлекательно!
Мне не хватает 24 часов в сутках. Я – мелочная и жадная в работе. Было на первых порах, до двух ночи репетировали. Когда увлекает процесс, времени не замечаешь. Мечтаю быть на одной волне. Труппа – как единый организм. Такие класссные моменты!
– Артист должен быть голодным?
– Нет, но творчески ДА. Ежи Гротовский (польский режиссер-реформатор. – Прим. авт.), когда не было денег, создал бедный спектакль, который строился на одной лампочке. Это был взрыв. Но если есть возможность, почему бы не сделать лучше? Конечно, хотелось использовать в театре современные технологии – тот же свет, звук. Чем больше инструментов, тем больше возможностей выражения.
– Каким видите современное искусство?
– Оно должно нести свет, гармонию. Должно быть без барьеров. Театр – не то место, где существуют языковые, гендерные, географические барьеры. Вся мировая классика важна. Это синтез жизненных опытов. Театр объединяет все виды творчества: музыку, хореографию, литературу, архитектуру, живопись... И двери театра всегда открыты для каждого зрителя. Вы же согласны, что лучше своими глазами увидеть, как зажигается звезда. Может, поэтому я выбрала театр. Знаете, я люблю его, даже когда просто горит дежурка (дежурное освещение сцены. – Прим. авт.).
Беседовала Людмила КРУГЛОВА
Фото Сергея МИРОНОВА
