Чем живет казахстанское общество? По одному из метких сравнений, ситуация схожа со сковородой, которая стоит не на плите, а в духовке. Поэтому нагрета со всех сторон.
Митинг 13 сентября в Алматы и в нескольких регионах Казахстана, хоть и был немногочисленным, можно считать историческим. Он – первый после вступления в силу обновленного закона о мирных собраниях, которому власти не сопротивлялись. Лишь в связи с карантином требовали выполнять санитарные нормы. Участники собрания требовали кредитную амнистию, освобождение политзаключенных и запрет на продажу земли иностранцам.
Быть или не быть?
Это о внутренней политике, кредитной амнистии в связи с неплатежеспособностью людей из-за потери работы в период пандемии. Уже через три дня после митинга о ее необходимости заговорил председатель депутатской фракции народных коммунистов в Мажилисе Айкын Конуров. Однако пока он и те, кто придерживается такой же точки зрения (не считая заинтересованных лиц), остаются в меньшинстве.
Да, списание кредитных долгов кажется хорошей поддержкой населения в трудный период. Однако если в стране примут такое решение, то оно может вызвать и массу негативных последствий. Главные – бюджетный дефицит, воспитание нового поколения иждивенцев.
Известный экономический обозреватель Сергей Домнин считает, что новая кредитная амнистия (первая была в 2019 году, тогда государство погасило долги полумиллиона человек) – временная мера, она не решает главную проблему населения, доходы людей не становятся более стабильными, не растут. Кроме того, это может породить безответственность банков: если государство будет постоянно компенсировать их расходы из бюджета, то можно и увеличивать раздачу денег. Домнин считает, что есть другие варианты решения проблемы безработных заёмщиков банков. Один из них – банкротство физлиц. А для этого еще нужно поработать законодателям. А еще надо помнить: бюджет – это деньги налогоплательщиков, которые должны расходоваться на благо всех – на дороги, на медицину, на зарплату учителей и врачей.
Доктор экономических наук Магбат Спанов за списание долгов. Но не для всех. Например, для людей с ограниченными возможностями, сирот. Но Спанов задаётся вопросом:
– Если депутаты поднимают эту проблему, я бы задал вопрос: за счёт каких средств? Если за счет их зарплаты, за счет экономии на их расходах, то хорошо. Нам могут деньги понадобиться на более нужные, другие решения вопросов. Ведь многие у нас кредиты получали на что? На телефоны, проведение сабантуя и прочие «непроизводственные» расходы.
Думают ли об этом участники митингов?
А жертвы кто?
Термин «политзаключённые» звучит на митингах, в том числе самостийных, регулярно. Каждый понимает его по-разному. Беглый олигарх Аблязов, например, тоже считает себя осужденным на родине по политическим мотивам. Но публично чаще называют имена организаторов тех или иных актов оппозиции. На этом фоне неожиданной стала информация о том, что на публичное обсуждение (сайт электронного правительства) вынесен проект указа Президента Казахстана «О государственной комиссии по полной реабилитации жертв политических репрессий».
Сообщается: это будет консультативно-совещательный орган при главе государства. Одна из главных функций – завершение работы по восстановлению исторической справедливости в отношении жертв политрепрессий и незаконного преследования. Звучит непонятно. Незаконное преследование кем? И разве это не вопрос суда?
В связи со всем этим возникают два взаимосвязанных вопроса: неужели это та проблема, которую казахстанскому обществу надлежит решать именно сейчас? И не подтверждает ли это хотя бы косвенно, что в Казахстане существуют жертвы политических репрессий со стороны власти? Мы адресовали эти вопросы доктору юридических наук, профессору Сергею Жалыбину. И выслушали его мнение:
– На мой взгляд, понятие исторической справедливости достаточно размытое. Каждый понимает ее по-своему. С точки зрения оппозиции, она есть, с точки зрения власти на каждом этапе развития государства – нет. В свое время мы попытались реабилитировать и действительно безвинных людей, и тех, кто попал в эту струю, но при этом нарушил закон. И по тем временам он – преступник. Всё всегда зависит от времени и обстоятельств. Но можем ли мы сейчас, заявив, что те законы были неправильные, кого-то реабилитировать? На мой взгляд, для окончательной и объективной оценки событий той же Великой Отечественной войны время ещё не пришло.
Фото rus.azattyq.org
