Он пытался стать звездой Украины – не вышло, зато его талант признали в Мариинке Санкт-Петербурга. Он всю душу вкладывает в российские оперные театры, но сердце осталось в Донецке. Он был очень эмоционален на сцене, а за кулисами – сама скромность. Наш собеседник – Денис Федоренко, участник международного проекта «Три трубадура».
Он приехал в Костанай в рамках гастрольного тура по Казахстану. Три представителя разных оперных школ (Мексика, Россия, Украина) исполняли арии, романсы, серенады. Денис Федоренко – бас-баритон, самый молодой участник этого трио. Но как замечают организаторы гастролей, талантливый и перспективный. Наш разговор состоялся в концертном зале Костанайской филармонии за полчаса до прихода зрителей. Артист поначалу смущался, даже пытался привлечь к разговору своего концертмейстера.
– Вы меня не бойтесь, я не кусаюсь! – попытался я разрядить обстановку. – А что, вам попадались такие акулы пера, от которых приходилось защищаться?
– Да нет, я не так уж часто общаюсь с журналистами. Вдруг чего-нибудь не знаю, не смогу ответить...
– Кстати, когда на информационных сайтах Питера набираешь в поисковике «Денис Федоренко», первые 30 ссылок на... убийство. Мол, в Санкт-Петербурге арестовали двух жителей Украины, которые забили насмерть мужчину, отказавшего дать прикурить...
– Вот это да! (он тут же нервно достал телефон, открыл Интернет, набрал своё имя, но сразу с облегчением выдохнул). Нет, это не про меня. «Голос Украины», «Мариинка» – это уже в мой адрес, а убийство, арест – не мои теги... Моя первая ссылка – «Гори, гори, моя звезда», это я точно знаю.
– А вы всегда отслеживаете то, что о вас пишут?
– Конечно, я из Интернета не вылезаю. Всю информацию о себе человеку отследить невозможно, но я стараюсь быть в курсе.
– То есть имиджем своим озабочены?
– Естественно. Иначе и не может быть. Даже суперталантливые, очень известные артисты оперной сцены не просто отслеживают информацию о себе в прессе, а пытаются её регулировать. Где-то даже инициировать. Как бы там они ни говорили на телекамеру или на диктофон – мол, меня это совсем не касается, это вне искусства, мы выше этого... Неправда. Если ты сегодня будешь игнорировать журналистов, завтра они проигнорируют тебя.
– Для вас равнозначна любая информация, в том числе и профессиональное мнение?
– Часто бывает, что в том же ютубе пишут самые разные люди обо мне, о моем творчестве. Не всем оно нравится. Да и не должно, я же не стодолларовая купюра. Кому-то не нравится моя манера исполнения. Другие, наоборот, хвалят. Конечно, мне приятно, когда пишут обо мне что-то хорошее. Но критику я воспринимаю адекватно, делаю выводы. Меняться или нет, если тебя ругают анонимы через социальные сети, личное дело каждого. Для меня важно услышать мнение реального зрителя, а не того, кто прячется под ником «безобразник» или «раз-два-три».
– На сегодняшний день, насколько мне известно, вы работаете не только в легендарной Мариинке.
– Да, я ещё и солист театра «Санкт-Петербург опера», Академии оперных певцов Мариинского театра. Плюс участвую в таких проектах, как этот – «Три трубадура». Сцена Мариинки, конечно, для меня самый важный экзамен на каждый день. Эдакая проверка на профессиональную прочность.
– Мариинский – один из лучших оперных театров мира. Это, по сути, самая высокая ступень для оперного артиста. Легко ли удержаться на ней, обладая только прекрасными вокальными данными?
– На самом деле на нее, эту ступень, я еще не вступил. Нужно ещё многого в творчестве достичь, чтобы чувствовать: да, я солист Мариинки. С другой стороны, для меня это не предел мечтаний. Вообще-то, я не хотел быть солистом только одного какого-то театра. Признаюсь, я хотел быть ближе к эстраде. Но так, как это сделал Магомаев. И мне это интересно попробовать. Может, меня неправильно поймут, но театр для меня больше как хобби. Концерты иное дело.
– Пару лет назад вы уже говорили, что эстрада вам ближе, чем опера. Чем это можно объяснить?
– Мне музыка эта больше нравится. Я не могу сказать, что было время, когда я любил только оперу. Она мне, безусловно, интересна, люблю слушать классных оперных певцов. Через них я понимаю музыку. Вообще оперу как жанр осилит не каждый. Он не из легких, а сегодня, в век мобильности – и подавно. А вот сочетание живого оперного исполнения, арий-жемчужин, песен с глубоким смысловым наполнением – такая концертная форма сейчас в большом спросе.
– Знаю, вы очень расстраиваетесь по поводу того, что и в оперный мир проникли блат, деньги, связи. Вы сами с этим часто сталкиваетесь?
– В большей или меньшей степени это существовало всегда. Просто оно либо сильнее проявляется, либо больше ретушируется творчеством. В наше время, увы, без денег и блата, а тем более на эстраде, никуда не попадешь. Словом, либо нужно обладать сверхъестественным талантом, либо «греть руку». Мне нравится, как я пою те же романсы. А опера – это уже ювелирная работа, которую не каждый зритель оценит. Не массовый, во всяком случае. Поэтому в оперном искусстве я и не «звездю»! (Рассмеялся).
На эстраде нужно тоже выложиться, чтобы стать известным. Запись песен, клипы, раскрутка в СМИ... У меня пока таких денег нет. Но я надеюсь.
– А вам сейчас сколько лет?
– Мне уже тридцать. Для оперного искусства мало, для эстрады – в самый раз. Я трезво оцениваю свои данные. Но планы продолжаю строить большие.
– Вы были участником популярного проекта «Голос Украины». Для вас он стал хорошим стартом?
– Нет, увы... У меня тоже была надежда, что после финала «Голоса» известность, а с ней и популярность ко мне придут. Но надежды не оправдались. Хотя сам проект действительно дает атмосферу большого творчества. И это видят зрители, сопереживают, уже узнают тебя по голосу, уже болеют за тебя, голосуют. Возможно, это и стало каким-то стартом, потому как в России меня стали узнавать и приглашать на концерты именно после «Голоса». То есть конкурс сыграл свою роль, но не такую, какую хотелось бы.
– Вы сам с Украины. Насколько вы сегодня готовы отвечать на вопросы, касающиеся этой страны? Как показало время, участие, хоть и косвенное, артистов в политике заканчивается подчас отменой концертов или запретом на въезд в ту или иную страну. Взять ту же Валерию, которая в «Голосе» была вашим наставником...
– Я действительно из Донецка. Моя мама и сейчас живет там. Конечно, мне печально и больно от того, что там происходит. Я каждый день стараюсь созваниваться с ней. Она всегда повторяет, что стреляют, стреляют, стреляют... Я её прошу уехать оттуда к нам, в Питер. Но никак не могу убедить. Мама всю жизнь там прожила, работала, она у меня медсестра, боится потерять то, что наживала годами. Боится всё бросить и уехать. Переживаю за неё. Она там одна осталась...
Вообще обидно: мы один, в принципе, народ, а нас разъединяют. Я против нынешней политики во всех её проявлениях. И ещё не видел ни одного из политиков, который бы мне был симпатичен. Показатель его работы – хороший уровень жизни людей. Если люди живут в мире и согласии, у них отличные условия для работы и для отдыха – значит, политик состоялся. Живут не очень, значит, с ним есть проблемы. Но лично я никогда не выступал в поддержку ни партий, ни политиков. Артист, я считаю, даже в предвыборных кампаниях выходит на сцену прежде всего для своего зрителя. Для любого певца, музыканта это именно работа. Вообще я считаю, что люди творчества должны заниматься творчеством. Не хочу этого касаться.
– Господа артисты, пятиминутная готовность, – предупредил импресарио.
– Путь творческого человека тернист. Не жалеете, что его выбрали?
– Нисколько. Моё предназначение – это вокал. Я со школы увлекался игрой на трубе, окончил училище по классу духовых как трубач. И ещё тогда понял, что, оказывается, у меня есть слух! И я могу что-то петь! А потом это «что-то» переросло в партии из опер и оперетт, концерты, гастроли. И за всем этим большой труд. Даже сейчас, в свои 30, когда я оглядываюсь назад, понимаю, сколько было счастливых моментов, связанных именно с творчеством. На каждом тернистом пути есть место и ароматным розам, подаренным благодарными зрителями.
– Спасибо.
