Не думал, не гадал я, но так вдруг сошлось: отпуск, впервые за десяток лет - летом, и поездка в Москву, в которой не был, по-моему, с середины 80-х. И вот уже позади сказочной красоты Урал, весь покрытый цветущей черемухой, жаркая Уфа, дождливая Самара.
Москва. Что я могу сказать о городе, в котором описана каждая улочка? Что добавить к тому, что каждый день видишь в теленовостях? Разве что свои впечатления от этой короткой прогулки и десяток- другой фотографий, что успел там сделать.
Первое и самое яркое: пробки. С Казанского вокзала по широченному Ленинскому проспекту до МКАД едем больше часа. Размах большого города завораживает. Новые небоскребы обогнали старые высотки, но памятник Гагарину, как всегда, виден издалека. И памятник Ленину. Радио вещает: всего три балла на дорогах. Это значит, в пять радов в каждую сторону и впритык, бампер к бамперу, но машины все же движутся. Когда восемь - девять баллов, все встают. Москвичи и те, кто работает в столице, приспосабливаются, стараются проскочить пораньше или попозже.
Откровенных хамов, как у нас, почти не видно. Тут все крутые, все как-то притираются, охотно уступают дорогу и полосу движения. Понимая, что через минуту сами же могут оказаться в такой ситуации. Кивок, быстрый взгляд, взмах руки, и вот тебе открыли просвет на другую полосу дороги. Практически не видно дорожной полиции. Спрашиваю, куда пропала?
- А очень просто, отвечают. – Снесли все стационарные посты, где они занимались поборами, запретили беспричинные остановки машин («Проверка документов. Похожая машина числится в угоне»), и вымогатели потянулись на выход. Спрашиваю, как же вы без них, как теперь с безопасностью движения? Отвечают: ничего не изменилось, ведь они работали только на свой карман. А у вас, спрашивают, иначе? Нет, говорю, у нас вот то и дело операция «Пешеход», операция «Левая полоса движения»… Не смешно, говорят, причем здесь безопасность? Не знаю, что сказать в ответ.
Настроен был на день сегодняшний, искал приметы новой Москвы, но история великого города то и дело попадала в кадр.
Вечером, уже на закате, вышли к быстрой речушке Протве. Где-то на опушке щелкал соловей, заходящее солнце алело за соснами, последние прохожие тянулись по домам. Метрах в двухстах от берега – памятник, о котором до сих пор не знал ничего. «Рубеж обороны». На этом рубеже зимой 1941-го были остановлены фашисты. Стою у берега, пытаюсь представить, как это было, и не могу. Может, потому, что лето, и тишина, как в лесу. Да мы и стоим в лесу, и окопы за спиной – тоже в лесу.
Бетонную дорожку у монумента старательно метет дедок – седой, бородка клинышком, ему бы не метлу в руки, а указку у вузовской доски. Останавливает нас:
- Вы, я вижу, не наши. Откуда?
- Казахстан.
- О, Казахстан, целина, как же, знаю. В гости к нам или насовсем?
- В гости.
- В семье воевал кто? - Продолжает допытываться дедок.
- Конечно. Отец всю блокаду Ленинграда, на Невском пятачке. Дед здесь, в народном ополчении. Медаль «За оборону Москвы» храню и внукам показываю.
- Ну, помогай тебе Бог, береги эту память.
Дедок категорически запретил себя фотографировать и уклонился от ответа на вопрос, почему он тут. Это мол, долг мой и обязанность, держать в чистоте святое место. Уходя, оглянулись назад. Памятный камень с именами павших (попадаются и мусульманские фамилии), старая гаубица и старый человек были уже силуэтами на фоне заката.
Говорят, москвичи злые и неприветливые люди. По-моему, это сочинили злые и неприветливые приезжие. Веди себя как человек и к тебе отнесутся так же.
Еще один яркий мазок на картине поездки – конечно же, Старый Арбат. Помню его, когда все только начиналось. Уже бродили туристы по кривой улочке, уже что-то продавали на тротуарах. Глянул раз, и отпало желание смотреть и покупать. Полупьяный парень пытался торговать своими студийными набросками.
Сейчас иначе. Художников и всяких прочих творцов – вся улица, до самого ее конца. Говорят, это все лубок, для очень невзыскательных интуристов. Ну, наверное, я и есть этот интурист, потому что скупил бы, кажется, все картины маслом, гуашь, пастель, чеканку и прочее, прочее… И тетку бы записал, которая голосила под гармошку песни про любовь. Песни так себе, а голос сильный, красивый.
Но меня вовремя остановили и повели к стене Виктора Цоя.
Стена вся исписана признаниями в любви к кумиру миллионов, но уже не добавишь ничего – нет места. Рядом приткнулись мусорный бак и роскошный джип с неприветливым водителем. «Ходят тут всякие». Помнится, при жизни не очень мне по душе были его песни, а сейчас вот принял. Многие строки помню, и не только про алюминиевые огурцы на брезентовом поле. Потому что пел человек правду, а она не умирает вместе с ним. «Закрой за мной дверь, я ухожу». Думал, что это кумир моего поколения, но вот и внучка знает Цоя. Значит, Витя и вправду жив, как написано на стене, никуда не ушел он от нас.
Еще хотелось дойти до памятника другому кумиру – Булату Окуджаве. Это он воспел эту улочку и этот город, и людей, которые здесь жили – «Пешеходы твои люди невеликие». Но не дошел, спугнул дождь, а потом уже не было времени повторить забег. И тоже в голове крутились строки Его песен, но, как ни странно, не «Ах, Арбат, мой Арбат», а совсем другая, хулиганистая – «За что ж вы Ваньку-то Морозова…» Наверное, потому, что с этих строк началось когда-то мое знакомство с песнями и стихами Окуджавы.
Кстати, именно с этой песней связана одна странная история. Как-то тормознули Булата Шалвовича на дороге гаишники, но сразу узнали, козырнули, и взялись за другую жертву. А он возьми и выдай эти строки: «За что ж вы Ваньку-то Морозова?» Гаишники глянули в документы парня и оторопели:
- Булат Шалвович, откуда вы знаете, что это Морозов Иван?
Окуджава развел руками: бывают же совпадения.
В голове звучало продолжение песни про несчастную любовь к циркачке, которая «по проволоке ходила», конец Арбата тонул в дождливой дымке, все творцы свернули свои шедевры и попрятались под навесами кафешек. А я уходил с сильным желанием вернуться и дойти до конца этой улицы и посмотреть все, что выставили местные таланты. Уходил таки не с пустыми руками – прикупил веселую картинку с орущими котами «Арбатский хор» и миниатюру с видом церквушки. Женщина, что продавала их, долго рассказывала, что не корысти ради торгует, а на нужды храма. Все до копеечки идет на благое дело… Ну, пусть, я не против. Буду еще – снова не пройду мимо.
Хотел написать покороче, но вот не получилось, слишком много впечатлений. А потому - продолжение следует.
Другие фото в этом альбоме >>P.S. Спасибо всем, кто оставил добрые слова в мой адрес. Поверьте, это главный стимул к продолжению работы, которая доставляет мне искреннее удовольствие. Ивану Палину – спасибо за то, что уточнил дату создания родной десятой школы. Добавлю еще один интересный штрих: она была не просто СШ, она была МУЖСКОЙ школой. Была в городе и ЖЕНСКАЯ школа – имени Надежды Константиновны Крупской. Вернусь к теме - воспроизведу заметку из газеты «Сталинский путь» за 1947 год про нашу школу.
