Вы знаете, вот сейчас вспоминаю и не могу себе поверить: ну как это может быть, чтобы к празднику не было в магазинах ничего?! Совсем ничего, даже пива! Ни шампанского, ни фруктов, ни приличной еды! На столах у народа все это было? Было! А в магазинах не было! Как это могло быть? А вот могло, в соответствии со старой шуткой еще тех времен про семь противоречий социализма.
Не буду напоминать все семь, кто жил тогда, тот помнит, а кто не жил — тому лучше и не знать. Достаточно сказать, что символом продуктового благополучия была колбаса. Какая именно, спросит недогадливый отрок. А любая, отвечу, тут не до сырокопченых изысков, была бы хоть недоделанная докторская. Да что говорить, ностальгическая дымка мягко скрадывает грубые углы той жизни. А ведь было такое, метко подмеченное еще Аркадием Райкиным, когда элементарное добывалось «через заднее кирильцо, через задний проход». Впрочем, нынешним поколениям имя Райкина уже не говорит ничего. Кто такой? Никулина еще помним, а Райкин? Что-то такое отдаленно маячит в памяти - «в греческом зале, в греческом зале...»
Рубщик мяса в продуктовом магазине был почти как хозяин крепкого бизнеса в наше время. Продавщица книжного магазина ощущала себя особой королевской крови, и ей не надо было ничего добывать. Ей и так с поклонами и приседаниями несли все. И горе было тому, у кого не было знакомого «товароведа, завсклада, директора магазина», как говаривал все тот же сатирик. Впрочем, согласно уже упомянутому списку противоречий социализма, таковых практически не было. У каждого в заначке был добрый приятель, который если не сам, то через цепочку других знакомых мог достать дефицит. То есть все.
А что же рынок, спросит любопытный товарищ, почему там не купить? Ответ простой: недоступно было, цены кусались. А зарплаты, прошу учесть, у всех были ровненькие, под одну гребенку, никаких подработок и перепродаж. Боже мой, да ведь купить что-то подешевле, продать подороже — это сейчас почетный бизнес. А в те годы это была спекуляция, уголовная статья, реальный срок. Да, можно было пойти на рынок и купить кило прекрасных абхазских мандаринов. Но на заливную рыбу, которую надо было тоже где-то добыть, денег уже не хватало.
И вот выпадает редкая возможность эту самую рыбу поймать, никому не кланяясь и вообще без оплаты. Привезти и с гордым видом выложить дома в раковину. Вот, поймал, как раз на пирог хватит. Где-то за неделю до праздника такая возможность мне и перепала. Кто еще помнит газету «Ленинский путь», наверное, обратил внимание, что в год выходило строго определенное количество номеров. Как, собственно, и сейчас. Но сейчас мы все равно работаем, делаем следующий номер газеты, а тогда просто устраивали лишний выходной. Очень удобно было, особенно перед праздниками.
Дома докладываюсь: у нас пропуск номера, еду на рыбалку, уже договорились, с кем и куда. Рыбацкий коллектив, стоит отметить, в редакции был крепкий, и почти все со своими машинами. Дошло до того, что ездили по очереди на машинах друг друга. В этот раз очередь везти нас на рыбалку выпала редакционному художнику Петру Семеновичу Ильину. Ехать собирались во вторник, еще один плюс - меньше других рыбаков на льду, никто мешать не будет. Вот только погода бы не подвела.
К чему это я про рыбалку? Да к тому, что на Васильевском накопителе, у селения Ак Кабак, хорошо клевала пелядь. Люди были там в выходные, рассказывали, что никто пустым не вернулся. Жена говорит, что вот неплохо бы несколько таких пелядей к новогоднему пирогу и добыть. Раз уж все равно собрались ехать. Вот и ладно.
Утром глянул на термометр, и на душе поплохело. Минус 25 да с ветерком. Но уговор дороже денег. Еще затемно подкатил Петр Семенович на своих зеленых «жигулях», забрали по дороге нашего главного рыбака Евгения Александровича Букина, заместителя редактора. За городом, чую, ветер усилился, но что нам ветер, если твердо решили ехать и ловить. Одеты тепло, удочки настроены, мотыль и мормыш заготовлены. Что же теперь, выбрасывать наживку, если мороз? А вдруг потеплеет?
Но теплее не стало, наоборот, на льду ветер показался еще злее, да временами вроде снежок начал сыпаться. Не дай бог, буран. Правда, до города сравнительно недалеко, 25 километров, грейдер высокий, не заметет, да и деревушка рядом. Люди вокруг. Где-то ближе к обеду подъехали на УАЗике знакомые ребята из автоуправления. Чего их в будни занесло на рыбалку, кто отпустил, не поняли, видно, тоже прослышали про хороший клев редкой рыбы и решили проверить.
Но клева в тот день как на грех не было. Два-три небольших окунька пошли на закидушки — вдруг щука схватит. И больше не брали. Но удача не отвернулась от меня совсем. Три небольших пеляди поймал, и очень хотелось еще хотя бы одну, чтобы на пирог с гарантией. А пелядь, я вам скажу, это не окунь, совсем другие повадки. Окунь, тот схватил насадку и рвется вглубь, подсекай да тяни. А пелядь аккуратно взяла наживку и к тебе же прямо в лунку поднимается. Ты ее судорожно подтягиваешь, чтобы не сошла, а она сама в лунку лезет. И на пике своего подъема мормышку-то и выплевывает. У тебя же на глазах.
Четвертая моя пелядь этот трюк и проделала. Скинула мормышку, глянула на меня и начала хвостом вниз уходить по лунке. Я не утерпел и прямо рукавом полушубка сунулся в воду. Достал, кинул рыбу на лед и думаю, что дальше делать. Мороз-то уже к тридцати ползет, и ветер не стихает, а рукава мокрые. Хорошо, выручили мужики с УАЗика, пустили погреться, обсушиться. В общем, пелядь эта была моей последней добычей в тот день. Закидушки проверил — пусто, окунь ушел спать. Все. Финита.
Солнце уже клонилось к ледяному горизонту, ветер посвистывал всерьез, стало еще холоднее и неуютнее. Первым ушел со льда хозяин «жигулей» — завести, прогреть. Я собрался следом, пока еще не стемнело. Подхожу, и сердце екнуло. Стоит Петр Семенович у машины и пытается завести ее рукояткой. Садись, говорю ему, поработай педалью газа, я покручу. Пришлось вспоминать, как гоняли нас на военной кафедре, как крутили мы ручки тяжелых «газонов». Кручу, а «жигуль» не заводится, только чихает и фыркает.
Последним подходит Букин и тоже берется помочь. Начинает раскручивать и, поскользнувшись на утоптанном месте, со всего маху прикладывается носом к капоту. Кровь, мороз, метель начинается, машина сдохла, и рыбы нет. Полный аут! Решили идти в деревню искать трактор. А других вариантов нет, деваться некуда. Недалеко деревушка, меньше километра, идем на свет фонарей и окон. Я поднял уши у шапки в расчете услышать трактор. Думаем, фермы здесь есть, кто-то должен к вечеру объехать, корма раздать. И точно, слышен ровный стук колесного трактора. Зашли в дом, тракторист поужинал и как раз собирался на ферму. Отдали все деньги, что были при нас, просим тросом дернуть «жигуль».
Мужик не против, но из дома нас выставил. Стоим у забора, ни зги не видно, только ветер посвистывает. Ждем, когда хозяин машины вернется вместе со своим спасителем. Но что-то долго ждали, больше получаса. Потом слышим — тарахтит, а вот показался и сам трактор. Но без машины. Что случилось? Говорят, едва до Рудного по льду не доехали, а машины так и не нашли. Ну, думаю, только мистики нам не хватало для полного счастья. Пришельцы унесли? Тракторист пожал плечами и поехал в другую сторону.
Минут через двадцать мы уж совсем замерзать стали, показался трактор, а за ним на буксире и машина. Слышу, движок работает. Нашли, завели, просто сначала не туда повернули. В общем, мы уже выезжали на грейдер, когда в деревне вдруг погас свет. Ну, это уже для полного счастья, но с опозданием. Чуть бы пораньше, когда мы еще шли с озера, был бы самый тот момент. Чтобы еще по степи поблудили для пущего эффекта от удачной рыбалки. Но еще одно испытание поджидало нас на грейдере. Когда уже отъехали подальше от людского жилья, мотор вдруг чихнул, приглох на секунду, а Петр Семенович чисто машинально подкинул газку.
Бывают такие мгновения, когда безо всякой команды знаешь, что надо делать, и молча делаешь это. В глазах еще поворачивался боком застывший горбушкой грейдер, а я уже лежал на заднем сиденье, прикидывая, прогнется ли настолько крыша, если перевернемся, или нет. Вращение закончилось, двигатель работал, машина стояла на дороге. Я поднял голову и поразился: «жигуль» сделал полный оборот и мотором встал в сторону города. Мы поехали домой, а я поклялся никогда больше не ездить на чужих машинах. Даже ради праздничного пирога.
А этот кульбит на дороге, когда машина каким-то чудом не скатилась в кювет, поимел свое художественное продолжение уже дома. Поздним вечером, уже отогревшись после сидения на льду, включаю телевизор. И вижу как бы продолжение наших приключений на заснеженном озере. По первому и единственному каналу идет экранизация бессмертного произведения Леонида Ильича Брежнева «Целина». Та же самая степь, такое же озеро или речка, трактор, правда, гусеничный тонет в воде, а люди пытаются вызволить его, рискуя собственной жизнью.
Сейчас, конечно, понимаешь, что глупости это все, никакая жизнь не стоит кучи железяк, именуемых трактором. Да пусть бы он утоп, тот несчастный трактор, человек дороже! Но там люди рисковали собой за идею, а мы ради чего? А ради удовольствия. Ведь и сейчас скажу: нет ничего лучше зимней рыбалки, если понимаешь это дело. Ногой расчистишь снег со льда, пробуришь первую лунку, опустишь мормышку. Оглянешься. Солнце уже взошло, сияет над речкой морозными иглами. Еще не толстый лед укрыт чистым белым снегом. Тихо вокруг, все как будто замерло. Треснет гулко где-то лед — эхо идет по всей реке.
И в этот самый момент вдруг оживает сторожок на удочке, и вот уже первый окунек бьется полосатым боком о заснеженный лед. Ну, с почином!
Были и другие радости, но Новый год всегда был самым любимым праздником. Без косной идеологии, без лозунгов и докладов. Вся эта суета, почти что бесплодная беготня по магазинам и обзвон знакомых отступали на второй план. И вот уже бьют куранты на телеэкране, и можно поднять первый бокал шампанского. А как и с каким трудом оно добыто — это уже не важно. Поднимаешь бокал и веришь: уже через минуту пойдет другой год и все будет иначе.
А утром 1 января спустишься к почтовому ящику, а там уже лежит газета с тем же самым новогодним поздравлением, что тебе зачитали вчера по телевизору. Мелочь, а приятно. Да, так и было, первого января самая первая газета обязательно лежала в почтовом ящике. Даже если это было воскресенье, когда газета вообще не выходит. Чего это стоило нам, журналистам и полиграфистам, другое дело. Дойдет черед и до этого печатного чуда и его творцов.
Кстати, пару слов про рыбалку и радость первой поклевки. Тянуло, помню, на рыбалку так, что едва хватало терпения дождаться выходного. А потом все как-то поблекло, ушла куда-то радость тихого беззаботного сидения с удочкой. Однажды заметил за собой такую крамолу. Слежу за поплавком, а в голове совсем посторонние мысли. «Вот сижу здесь как дурак, вместо того чтобы деньги зарабатывать, а зачем сижу, сам не знаю. По привычке, наверное». И так подобные мысли портят настроение, что в другой раз уже подумаешь, а стоит ли ехать вообще? А потом и не вспомнишь, что вот опять выходной и можно бы на речку выбраться...
Наверное, это можно считать восьмым противоречием социализма. Небогато жили, но с удовольствием. Или с каким-то другим удовольствием, отличным от нынешнего. Вот вроде все сейчас есть, но чего-то опять-таки не хватает.
С наступающим всех, до встречи в новом году!
P.S. На снимках минувших лет новогодние радости времен развитого социализма. Елка, хороводы, сказочный городок в центре города, кусочек рынка...
Владимир Моторико, motoriko_v@mail.ru
Фото из архива Василия Середенко
