Есть семьи, которых словно судьба заводит во все смуты, войны, междоусобицы. Спокойная жизнь будто не для них придумана. Или это время такое выпадало, что нельзя было постоять в сторонке, наблюдая за чужой дракой?
Развела война родных по окопам
Четверо братьев Пазниковых всю гражданскую войну где прошли, а где и проскакали с шашкой наголо. Трое в белой армии, а один под красными знаменами. Бог миловал, не довелось лицом к лицу в бою встретиться, а то сгоряча и согрешить можно было. Кто бы там разобрался, в кошмаре штыковой атаки, свой перед тобой или чужой.
Но вот подошла к концу кровавая свара, белые, кто уцелел, уходили за кордоны. Пазниковы тоже не стали ждать милости от победителей. Испокон веков они жили в Забайкалье, во всяком случае, со времен Екатерины II. В достатке жили, добротный дом имели, землю, скотину. Но все пришлось бросить, спасая себя и семьи.
Иван, Алексей и Михаил погрузили что могли на коней, забрали женщин и детей и ушли через пограничную реку Аргунь. Увезли за кордон всех родных, в том числе и семью своего красноармейского брата Николая. Чего им сидеть в пустой избе, ожидая то ли отца своего и мужа, то ли активистов комитета бедноты? А Николай, когда вернулся, заглянул в опустевшую хату, подобрал кое что из брошенного, и двинулся за ними следом.
Как нашли друг друга и о чем говорили, не знаю. Но сильно подозреваю, что бесед про политику не было. Все эти высокие идеи не для родственного общения. Встретились, обнялись, обменялись новостями и стали думать, как жить в чужой стране. С надеждой, что новая власть не надолго и они скоро смогут вернуться домой. И странно было им, ведь вроде всегда и везде за державу стояли, а снова оказались без вины виноватыми.
Земля за Аргунью была чужая и непонятно чья. Вначале вроде бы монгольская, потом пришли японцы, стала Маньчжурия, Маньчжоу Го, и все перемешалось. Монголы, китайцы, японцы. Сами Пазниковы считали себя людьми русскими, забайкальскими казаками, но была в их жилах и нерусская кровь. Никто имен не помнил, не сохранили документов, а легенда жила. И не одна.
Откуда пошли Пазниковы
Все началось еще во времена пугачевского бунта, который своим краем зацепил и казахские степи, а более всего опалил соседнее Оренбуржье. Пугачева казнили принародно, а рядовых участников той смуты послали искупать вину на окраинах державы. Так и попал в Сибирь, а потом и в Забайкалье давний предок Пазниковых, имя которого в семье уже стерлось из памяти. Не знает его даже Валентина Степановна Первухина, в девичестве Пазникова.
Всю жизнь она проработала библиотекарем в Сарыколе, много интересного про семью знает. В том числе из книг, в которых оставили след ее предки. Она же запомнила бабушкины рассказы и про свою пра- пра- трудно сказать точно, какую бабушку. Была она тунгуской по национальности, ныне они зовутся эвенками. Помните, у Пушкина: «И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой тунгус...»
В тех краях, куда отправляли опальных казаков, привычным образом невесту отыскать было трудно. Бунтовали ведь в основном молодые, неженатые, а все подходящие невесты дома остались. И тогда высочайшим повелением разрешено было казакам покупать себе девиц из местных. И жениться на них. Покупали. И не было крепче браков в российском государстве.
Имя той тунгусской невесты, ставшей одной из основательниц казачьего рода, тоже укрыто за дальностью лет. А мне любопытно, сколько стоила невеста в те времена? Но даже если не деньгами он платил за нее, а беличьими шкурками или оружием, наверняка немало потратился. Потому что по другой легенде была невеста из шаманского рода и эти ее способности не совсем угасли в потомках.
А в Маньчжурии потомки ссыльных пугачевцев обустраивались как могли. Жили на станции Ваньгунь, которую населяли в основном такие же русские люди, только магазин держал китаец. Как и дома, растили скот, косили сено, охотились, ловили рыбу. Дети ходили в русскую школу, летом купались в Аргуни, рыбачили, дразнили советских пограничников. Заплывут за середину реки, а потом быстрей обратно, пока не поймали.
Отец Валентины Степановны родился уже там, в Маньчжурии. Там же и невесту себе нашел, обычным способом. Как это было, поэтически описала сама Валентина Степановна, мне тут добавить просто нечего: «В жаркий полдень ехали с сенокоса домой, навстречу попалась повозка, которой правила голубоглазая казачка. И вдруг ее лошади, чего-то испугавшись, понесли…Степан долго не раздумывал, сумел перехватить вожжи и остановил коней! Косынка слетела с головы девушки и русые косы распустились. В них и запуталось сердце молодого казака». Год ушел на ухаживания, а потом, как положено, обвенчались в храме и сыграли свадьбу.
К тому времени над Маньчжурией уже пронеслась война, «непобедимая» Квантунская армия сложила оружие. Степан без сомнений принял новую власть и ее порядки. Вступил в комсомол и стал в поселке кем-то вроде старосты. И сам потом удивлялся, как это его, убежденного комсомольца, вообще смогли затащить в церковь.
Дом для большой семьи
Когда пошли разговоры, а потом и официальное приглашение вернуться на родину, Степан в числе первых записался ехать на целину. Все остальные братья его отца наотрез отказались от советского гражданства и выбрали для ПМЖ Австралию. Но и в их рядах не было единства. Сын одного из братьев, Алексея, Семен уехал с семьей Степана в Советский Союз. Здесь он работал вначале шофером, потом его призвали в армию. И там он, к удивлению австралийской родни, сделал хорошую карьеру. Служил в Германии, в Западной группе войск, поступил и закончил военную академию, на пенсию вышел в звании подполковника.
Что же он писал в графе «Есть ли родственники за границей», имея родителей в Австралии? А ничего, ставил прочерк. В послевоенные годы, когда повсюду нужны были мужские руки, к таким мелочам никто не придирался. Писем оттуда никто не получал, и туда не писали.
Сейчас Семен Алексеевич живет в России, ему уже за восемьдесят. А сын его... Он все-таки уехал в Австралию. Дедушку с бабушкой, правда, в живых не застал, но вся остальная родня и их потомки приняли его как своего. Вот такие зигзаги выделывает жизнь, богатая на сюжеты. Непростая, отмечу я, там жизнь, не такая беззаботная, как многим казалось отсюда. Но более никто ни туда, ни оттуда не думает перебираться.
А в Казахстане переселенцы Пазниковы обосновались в Урицком, ныне Сарыколь. Поначалу жили в землянке, но в отдельной, можно сказать, собственной. Глава семьи сразу включился в работу, возил зерно с полей на ток. Однажды Валентина напросилась с отцом в поле и опять же написала поэтические строки. Про то, как степные ветра колышут пшеничное море и как идут по нему кораблями комбайны.
Уже потом построили Пазниковы дом, камышитовый, как у всех, но теплый. Он и сегодня греет их семью. А в ней уже не только потомки казаков и тунгусов, но и казахский зять Ильяс, которому приглянулась когда-то Ирина, дочь Валентины. В большой семье смешались русские и казахские обычаи, Пасху и Наурыз отмечают с одинаковым удовольствием.
Но корни русские, забайкальско-маньчжурские все равно видны. Быстрый легкий говор. Словечки, которые местным не всегда понять. Привычка и готовность все, что есть в доме, делать своими руками. Когда праздники или просто настроение хорошее, поют старые песни «На сопках Маньчжурии», «Бродяга», «Хас-Булат удалой». И новые: «Вот кто-то с горочки спустился». А теперь и казахские мотивы появляются, и язык дети учат.
А Пазниковы всегда с интересом смотрят на реакцию людей, которые берут в руки их удостоверения личности. В графе «место рождения» там написано: Китайская Народная Республика. Тут же следует вопрос: ну и как там сегодня живут китайцы? И ответ: неплохо, наверное, живут. Но у нас все равно лучше.
Они считают себя русскими людьми, потомками забайкальских казаков, несмотря на китайско-маньчжурское место рождения. А дети Ильяса и Ирины кем себя назовут? Казаками, казахами, немного... эвенками?
Владимир МОТОРИКО, автор и ведущий проекта «Как это было»
motoriko_v@mail.ru, тел.: 8(7142)541835
Фото из семейного альбома Пазниковых
