Эти документальные кадры видели все. По улицам и площадям Москвы ведут колонну пленных фашистов. С винтовками наперевес рядом шагают советские солдаты. Много раз он вглядывался в их лица, всё пытался отыскать себя, но безуспешно. Однако он там был и помнит все до подробностей.
Вся Европа против нас
… Воскресным июньским утром он собрался в школу. Надо было получить свидетельство о переходе в шестой класс. Его остановил отец. «Подожди, Ваня, что-то важное будут передавать по радио». Они дождались сообщения о начале войны, и Ваня пошел-таки в школу, чтобы забрать документы совсем. Школа закончилась, началась совсем другая жизнь со своими урками.
Географию, иностранные языки и многие другие предметы он изучал далеко от родного Костаная, в Румынии и Польше. Меряя где пешком, а где на попутках чужие земли. Сортируя пленных по национальности. И кого там только не было! Вся Европа воевала против нас. А мы-то думали, что только немцы.
В ноябре сорок третьего его призвали в армию, Ивану Хиценко тогда едва исполнилось семнадцать. Иван Яковлевич воевал недолго, два года. Но, по его же словам, почти не встречал солдат, которые прошли всю войну, от первого до последнего дня и остался живы. Таких почти не было. Но и эти два года забыть нельзя. В свои девяносто пять он может не только рассказать, но и написать обо всем, что пережил. Да однажды он это и сделал, написал свои солдатские мемуары в больной тетрадке на 48 страниц.
Его фронтовые мемуары можно бы начать с первого боя у румынского города Яссы. Город они взяли штурмом, начали прочесывать квартал за кварталом, дом за домом. Там его и накрыло взрывом. Многие здания были заминированы, и одна из таких ловушек сработала у него прямо над головой. Очнулся от боли в шее, вокруг доски, обломки кровли. Первая мысль была: где винтовка? Последнее дело потерять в бою оружие. Потом видит, торчит ствол из-пол обломков. Ну, слава богу, винтовка цела, остальное лечится.
Ивану перевязали поцарапанную шею и поставили сортировать пленных. Там он и вспомнил школьные уроки географии и иностранных языков. Спрашивает пленного: Ты кто? Отвечают: Чех. Словак. Поляк. Романешти. Итальяно. Бог мой, вся Европа! И чего вы, ребята, забыли в фашистских окопах?
Часть этих пленных довелось ему конвоировать на в Советский Союз, где им нашлась работа на стройках и в шахтах. Доставили они эшелон в наш глубокий тыд. Но и здесь прошлась войн по людям, по самому больному. Ведут колонну пленных по улицам, а вокруг наши ребятишки вьются. То с одной стороны забегут, чтобы посмотреть на живых фашистов, то с другой. И на лицах написано: мой отец или брат погибли, а эти живы, идут, по сторонам глазеют.
Иван спросил товарища, который шел следом: что ты напрягся, как будто тебе больно? Тот отвечает: а тебе не больно? У меня горло перехватывает, когда я гляжу на этих ребят. Хочется плакать, но солдаты не плачут. Уставом не положено. Сдали пленных, вернулись в Москву, думали, на фронт, в свою часть отправят. А там нашлось им новое задание, которое вошло в историю той войны. Потом его назовут «Маршем побежденных». А Иван Яковлевич запомнил улицу Горького, Крымский мост, Манежную площадь, Пушкинскую.
Марш побежденных
Это было 17 июля 1944 года. Жарко, пыльно, душно. Впереди колонны вышагивали генералы, полковники, позади вояки званием пониже. Улицы перекрыты танками, машинами, оцеплены милицией. но на каждом свободном пятачке толпились люди. Всем хотелось посмотреть на поверженных врагов. А они шли и все поглядывали на крыши домов. Иван поначалу думал, что просто не хотят встречаться взглядами с москвичами. Но потом посмотрел наверх и увидел, что едва ли не на каждом доме стоял пулемет. Все-таки 75 тысяч фашистов шли по Москве. Мечта сбылась, ведь они так хотели пройти по ней маршем. Пулеметы не попали в хронику, но остались в памяти очевидцев.
И еще в кино показали, как после марша улицу чистит поливальная машина. Иван этой машины не видел, за их колонной ехали полевые кухни, у которых уже дымились трубы. Пленных довели до Пушкинской площади и скомандовали располагаться на обед. Фашисты подходили к полевой кухне, каждый получал в свой котелок по черпаку солдатской каши, кусочек хлеба и двадцать граммов масла. Потом сидели на асфальте и обедали, глядя на памятник великому поэту.
И снова война, теперь уже в Польше и немного на немецкой земле, в Восточной Пруссии. Там она и закончилась для него, но радость победы была омрачена гибелью родного брата, лихого кавалериста Василия Хиценко. Ивану довелось освобождать польскую столицу, Познань, даже медаль получил «За освобождение Варшавы», Которая, правда, утонула вместе с гимнастеркой, когда он спасал тонувшего товарища.
Запомнился небольшой городок Люблин, с мощеными улицами, готической архитектурой. Когда вошли в него со стороны вокзала, Иван спросил у путейца, что это за трубы едва дымят на окраине, где еще вспыхивала перестрелка. Завод что ли какой? Э, парень, это такой завод... Короче, крематорий это, где сжигали пленных. Бывало, и живьем. Это оказался лагерь смерти Майданек, в котром были зверски уничтожены тысячи людей.
Они вышли на него цепью, готовые хоть штыком, хоть прикладом смести с дица земли это зверье, которое устроило такое. Но вся охрана разбежалась, пулеметные вышки были пусты. Лишь у ворот стоял одинокий узник. Потом к нему подошел еще один, и вот уже толпа чуть живых человеческих теней встречает советских солдат. И здесь были разные люди, все языки смешались в лагере смерти. Попадались и немцы. Иван спросил одного, как ты-то сюда попал?. Тот ответил: «Я коммунист, фашисты нас уничтожали первыми». И показал на руке татуировку в виде звездочки.
Радость Победы и горечь утрат
Весной сорок пятого бои уже шли в Восточной Пруссии. Кёнигсберг, Пиллау. Часть, в которой воевал Иван, перебрасывали к Пиллау, в котором еще сопротивлялись фашисты. Еще слышна была стрельба, но уже совсем по-летнему грело солнце. Весна в Европе приходит раньше нашей. Кажется, в небе слышна была трель жаворонка. Но вот ее заглушил стрекот нашего «кукурузника». Самолет летел низко над землей и пилот улыбался так, что это видел каждый солдат с платформы поезда.
Потом летчик чуть повел штурвалом и швырнул в эшелон пачку алых листовок на немецком языке. Иван смог прочитать, что мы победили, в Берлине подписана капитуляция и все фашисты должны сложить оружие. Это было 9 мая. Вечером можно было поднять законные сто грамм за Победу. И помянуть брата, который сложил голову под этим же Пиллау. Теперь это город Балтийск Калининградской области.
...С Иваном Яковлевичем мы сидим в теплой комнатке его дома на улице Юлии Журавлевой в Костанае. Я слушаю, он рассказывает. О том, как пришел с войны, а тут землянка валится. Как пошел на шоферские курсы, потом работал водителем, и судьба прикатила его прямо к суженой, Марии Григорьевне. Она тоже трудилась на победу, катала валенки в своей Семиозерке. Иван Яковлевич сам построил дом, а когда пошли ребятишки, два мальчика и две девочки, дом стал мал. И тогда он поставил еще один, в котором и живет сейчас. 11 сентября ему исполнится 95. Все свои дороги, фронтовые и мирные, он помнит, как будто прошел по ним вчера.
Его хорошо знают в городском совете ветеранов. Одно время часто звали выступать перед призывниками. Он охотно приходил, потом ему эти разговоры надоели. И он записал-таки свои воспоминания в тетрад. И отдал в военкомат.
Хотя, конечно, далеко не все, что пережил солдат, вошло в ту тетрадь. Так и хочется продолжить...
Автор и ведущий проекта Владимир МОТОРИКО.
Тел. 54-18-35 E-mail: motoriko_v@mail.ru.
Фото автора, из личного альбома семьи Хиценко и интернет.
