Из стопки старых фотографий взгляд выхватывает не очень четкую карточку, как бы сказали в то время. Группа товарищей прибирается у расстрельной стены. В апреле 1919 года он был поставлен к этой стене, и спасло его небывалое чудо. Вот эта отметина от пули могла быть его...
Ровесник века
Когда он удосуживался скупых строк в газете, его громко именовали ровесником века. И впрямь, ровесник, родился он 27 января 1900 года в богатом тогда селе Александровка. Семья была тоже богатой, но детьми, семь душ, пять из которых девочки. Ходил в церковно-приходскую школу, и местный батюшка отмечал его прилежание. Четыре класса закончил, что для деревенского мальчишки было хорошим образованием. Тот же батюшка окрестил его, Ваню Кобзева.
Революция 1917 года конечно же перевернула его жизнь, но не сразу. Пролетариев в Александровке было не густо, соединяться было не с кем, а крепкие мужички, купцы, казачество революции не обрадовались. Из Кустаная доносились новости про перемены, газеты доходили, агитаторы заезжали. Народ конечно будоражился, винтовки, а были они, считай, в каждой хате, на всякий случай почистили, но в бой никто не рвался.
Потом пришли новости, что в городе снова прежняя власть и повсюду расклеили листовки о призыве в армию Колчака. А кто добром не шел, того настойчиво приглашали нагайками и шомполами. Иван прикинулся больным, и этот призыв обошел его стороной. Но насильственная мобилизация озлобила многих, а тут еще поборы на нужды армии. Потому немало было таких, кто готов был достать свою винтовку и пойти против этой армии.
И когда докатились до Александровки слухи про крестьянское восстание Андрея Жиляева, многие винтовки достали. Как Иван Кобзев оказался в армии Жиляева, точно не известно. Хотя автобиография, написанная его рукой, сохранилась. Красивый почерк, грамотный слог, но написано коротко, без подробностей. Однако же воевал, брал Костанай, а потом и оборонял его от белогвардейцев. Подробностей тех боев в его записках нет, но про собственный расстрел дочерям потом рассказал.
Самого мелкого, его поставили у стены с краю, вокруг все было забрызгано кровью, неподалеку лежала гора убитых защитников города. Солдаты напротив деловито перезаряжали винтовки, и тут к нему подошел один из них. «А ты, мальчик, чего тут делаешь? Ну-ка марш домой». Выдернул его из строя и толкнул к воротам на выход. Не чуя под собой ног, выбежал он на Большую улицу, потом в переулок, подальше от страшной стены. За спиной грохнул залп.
Когда в августе 1919 года армия Михаила Тухачевского отбила у белых город, он уже хорошо понимал, где свои, а где чужие. Такие зверства творили колчаковцы в городе, что вспомнить было жутко. Иван Кобзев добровольно записался в Красную армию. Как он сам потом напишет в биографии, «...молодость моя опалена была Гражданской войной». Защищал от поляков Киев, затем на Балтике, вместе с финским коммунистическим полком и Петроград.
В тех боях они победили, но лично он, Иван Кобзев, потерял веру в бога. Возможно, он был неправ тогда, и любой священник смог бы остановить его. Но после боев где-то под Ярославлем он увидел убитых женщин и грудных детей, который ползали по ним. И в сердцах воскликнул тогда: «Господи, если ты есть, как ты можешь допускать такое?» И снял нательный крест.
Горячие времена
После демобилизации Иван Кобзев вернулся к мирной жизни в родную Александровку. И сюда подступала со всех сторон новая жизнь, и вот уже прибыл в село первый трактор. Чей это был трактор, откуда, теперь не узнать. Но первую борозду в поле прорезал на нем он, Иван Кобзев. Посмотреть на это чудо, которое без лошади тянет плуг, сбежалось все село. Когда он успел его освоить, кто научил?
Может быть, это были не самые счастливые годы его жизни, но что самые горячие, это точно. Он сам потом записал: «В начале тридцатых участвовал в коллективизации колхозов, боролся с кулаками и вступил в партию большевиков». Надо было учиться, его четырех классов уже не хватало. И очень кстати оказалось предложение поехать на курсы в город Петропавловск. Самые, наверное, мирные в то время курсы, на которых учили бухгалтерскому делу. Но как они потом пригодились ему!
В 1933 году его избрали председателем колхоза в Рыспае. За короткое время он вывел его в передовые, и колхозу заслуженно дали звучное имя «Большевик». Это был такой колхоз, в который никого не надо было загонять. Люди сами шли, потому что видели, как живут «большевики». Там он насадил свой первый фруктовый сад, который в полудиком виде существует и сегодня. Сколько лет прошло, а Ивана Григорьевича Кобзева помнят в Рыспае. И когда кому-то в голову пришла идея сровнять бульдозером старый сад, люди не дали.
В 1940 году, перед самой войной, он уже руководил более крупным колхозом «Красный передовик». Сегодня это пригород Костаная, поля и сады его располагались за Малым мостом. Про этот отрезок его жизни можно сказать так: стране повезло, что в самые тяжелые военные годы колхоз возглавил такой человек. Но и тогда, отмечу особо, никто в колхозе в голодный обморок не падал. Работали для страны и для Победы. Почти полмиллиона личных рублей собрали в колхозе на постройку танковой колонны. И еще сто тысяч рублей добавили на штурмовик для своего героического земляка Ивана Павлова.
Все награды за труд
Вклад колхоза в оборону страны был столь велик, что на имя председателя пришла благодарственная телеграмма, подписанная Сталиным. Иван Кобзев конечно же просился на фронт, но ему дали понять, что в колхозе, от него пользы неизмеримо больше. Что и было отмечено орденом Отечественной войны второй степени. Невиданное дело, боевой орден за мирный труд. Потом к нему добавился орден Ленина, «Знак Почета», медали...
В колхоз начали возвращаться мужчины-фронтовики. Не все вернулись, но уже легче стало на полях, на ферме, в саду, который он и здесь насадил. В начале пятидесятых это был первый у нас колхоз-миллионер. Не с долгами в миллион рублей, как злобно шутили в анекдоте. А с прибылью в один миллион триста тысяч рублей. Много раз председатель и колхозники побывали на ВСХВ, так тогда называлась главная выставка страны ВДНХ. Возвращались и с наградами, и с богатыми покупками: заработки позволяли. В Рыспае Иван Григорьевич Кобзев ездил по делам верхом на коне, а в «Передовике» пересел в ЗИМ. Этот автомобиль ему предлагали купить после уценки, но он отказался. Нескромно, неудобно, не к месту.
А в 1957 году почти все наши колхозы расформировали, поделали из них совхозы. Его «Красный передовик» разодрали на три части, разделив его останки между ближайшими совхозами. Иван Григорьевич тогда слег от такой несправедливости и дури. Живое хозяйство, которое кормило и поило город, которому отдал он свою душу, пошло прахом. Не хотелось жить, так было обидно.
Но поднялся, потому что позвали на большое, хорошее дело. Надо было организовать подхоз, подсобное хозяйство ССГОКа. Он его не просто создал, как обычно на ровном месте, а вывел опять же в передовики. Потом вернулся из Рудного в Костанай, но и тут, уже в пенсионном возрасте, командовал то бригадой, то совхозным отделением. На пенсию ушел в 72 года. Но вот ведь каким стойким был этот невысокий, хрупкий с виду человек. Дочери его, Лидия Ивановна и Валентина Ивановна из той же стопки фотографий показывают мне фотографии, на которых отец их выступает перед молодыми парнями и девчатами, пионерами.
Ему было 90, но и в этом возрасте он был нужен людям. Ему звонили из ЗАГСа, приглашали, и он приходил, чтобы рассказать женихам и невестам, что такое семья и как важно, чтобы в ней были дети. Сам вместе со Марией Макаровной вырастили шестерых дочерей. В ПТУ приглашали. И там «архаровцы», по словам завуча училища, которые не признавали почти никого, слушали его, раскрыв рты.
Я рассказал об этом человеке, имя которого не увековечено нигде и никак, чтобы исправить эту несправедливость. И чтобы знали наши дети и внуки, что колхоз это не ругательство, а коллектив работящих людей.
Автор и ведущий проекта Владимир МОТОРИКО.
Тел. 54-18-35 E-mail: motoriko_v@mail.ru.
Фото автора и из семейного альбома Кобзевых
