Голдобины жили в доме деда. Дом стоял у озера, теперь на этом месте по улице Тарана расположен пединститут. У этой семьи много памятных мест в Костанае, о которых большинство и не подозревают. Но особенное – парк Победы.
Самый младший сын и самая младшая внучка ветерана. Во время таких визитов, уверены Голдобины, и рождается связь поколений.
Коза и хлеб
– Вы удивитесь – на месте пединститута была вода, – Владимир Голдобин рассказывает о своем костанайском детстве. – Я даже чуть не утонул там однажды, глубина приличная. А потом озеро начало сохнуть. После и вовсе решили строить институт, забили родники, в котлован свозили мусор. Ну да это всё потом…
Родился Владимир Николаевич в обычной по тем временам семье, бедной. Он был четвертым сыном, и этим всё сказано. Мал мала пацаны доставляли немало хлопот. Но мама Анастасия Захаровна ввела в доме четкие правила, и при их нарушении в ход шла порка калошей. На такое наказание мальчишки не обижались. Если и было, то поделом.
– Все мальчишки тогда рвались на Тобол купаться, родители не отпускали. А у нас с братьями была уважительная причина – козу надо пасти. Она в самые сложные времена спасала, по три литра молока в день давала. Ее целая ватага пацанов «пасти» собиралась. И пасли мы ее до самого Тобола, а потом обратно (смеется). Я часто сравниваю то время и нынешнее. Нынче с женой купим отрубной батон, и еще половина назавтра остается. А тогда мы с братьями по три буханки вмиг съедали и все равно голодные. Знаете, почему? А кроме хлеба ничего и не было в послевоенное время.
На этой фотографии Николай Голдобин перед уходом на войну.
Позже мама на праздники пельмени готовить стала, каждому по 15 штук. Так мы и их с хлебом ели. Чтобы наесться наверняка. Вообще, с хлебом было многое связано в моем детстве. Если успел по карточкам хлеб купить, мама от всех домашних дел освобождала. Вот я приду ко времени, когда на лошади хлеб привозят к магазину «Озерок», где сейчас банк «ВТБ» (возле ЦОНа). Если не хватило, бегу к следующему по маршруту. А братья за другими продуктами в очереди всю ночь стояли. Мама будила их по часам, на руке номер очереди выведен. Такое детство. Но я на судьбу не обижен. Тогда почти все так жили. У меня в классе было больше половины ребят без отцов…
Папка
Отца Владимир Николаевич не помнит. Ему исполнился год, когда он умер. Вернулся с фронта с ранением в 1942 году. Пожил дома, а потом его забрали в госпиталь. Он тогда располагался в здании нынешнего ЦОНа. Там фронтовику Николаю Голдобину ампутировали ногу. Тут у него и родился четвертый сын. Не прожив и года после этого, глава семейства снова захворал, так и оставшись в госпитале. А вскоре умер.
– Его не стало прямо в мой день рождения. В первый мой день рождения. Отец хотел жить. Его похоронили в парке Победы, тогда еще там было кладбище. А потом, когда сделали парк, могилы фронтовиков не тронули. Это для нашей семьи святое место. Каждый год 9 мая все родные собираются у памятника – традиция, которую мы свято чтим. Я этим горжусь. И отцом своим горжусь.
Владимиру Николаевичу, самому младшему из братьев, был всего годик, когда его отец-фронтовик умер.
Известно, что Николай Голдобин воевал в Сталинграде. Отчаянно воевал. Так же отчаянно хотел жить после ранения. Даже несмотря на ампутацию не унывал. Но вышло иначе. В сорок один год фронтовика не стало. Его могила в самой глубине нынешнего парка Победы. Сначала здесь стоял памятник, заказанный семьей. Но однажды, когда один из сыновей пришел на могилку, к нему подошел работник организации, ухаживающей за парком. Спросил разрешения сменить памятник, чтобы у всех фронтовиков они были в одном стиле.
– Мы, конечно, не отказались, для мемориала это важно. Меня огорчает одно – мы к папе ходим, а вот на соседних могилках никого не видим. Может, родственников не осталось…
Настенька 2
В молодости Владимир Николаевич в память о своих родителях написал стихи. Они сейчас вместе с заламинированными фотографиями хранятся в каждом доме родственников Голдобиных. Чтобы помнили.
– Мама больше замуж не вышла. Тянула нас сама. Сегодня одного еле поднимают да в детдом второго сдают. Тогда такой вариант даже не рассматривался, еще сирот к себе брали. Мама нам отдавала хлеб, сама ела крошки. Работала техничкой в детском саду. Бывало, куски, недоеденные малышами в детсаде, приносила. То был санаторный сад, для деток из более обеспеченных семей. Это, конечно, уже после войны. К тому времени дом наш совсем прохудился. Но позже к нам поселили семью инженера и сделали ремонт. Повезло.
После этого интервью на нынешний Костанай смотришь иначе. Особенно на здания ЦОНа, пединститута, да и в парке Победы стараешься громко не говорить. Всё-таки знать свою историю, так сказать, точечно не менее важно, чем штудирование учебников.
– Я так считаю, бесполезное это занятие – говорильней молодежь к патриотизму приобщать. Тут делом нужно. Общим. Вместе искать архивные данные о подвигах дедов, или памятник им вместе сооружать, или посещать места гибели солдат Великой Отечественной. Или вот так, как мы, вместе ежегодно собираться, беседовать, чтобы младшие слышали. Сашки, Бориса, Виктора уже нет. Я один из братьев остался. Есть у меня племянница. Она – самая младшая внучка папы, а всего их десять. Ей 9 лет. Настенькой в честь бабушки назвали. Но не для того, чтобы она повторила ее судьбу. Чтобы духом так же никогда не падала. Чтобы с каждым поколением Голдобины жили всё лучше. А главное – в мире. Такое у нас семейное дело, получается.
Ирина ГУДОВА
Фото Константина
ВИШНИЧЕНКО
и из семейного архива Голдобиных
