Этот звонок из Актау обернулся сборами костанайской семьи в Германию. Туда, где лежит фронтовик, о котором родные более полувека ничего не знали.
Дед
К началу войны ему было 39 лет. Уже подрастали две дочурки, Улбосын и Улжан. Именно в нашей области их родителей свела судьба абсолютно случайно. Они должны были встретиться раньше, на актюбинской земле, откуда оба родом. Но Сулу осиротела и по распределению попала в костанайский детдом. Спустя годы, сюда же, в Костанайскую область, по работе приехал и Байдильда. Поселок Красный Октябрь, чуть дальше Джамбула по Введенской трассе – здесь родилась новая семья Альмагамбетовых. Здесь же она и распалась на две половинки, когда Байдильда ушел на фронт.
Он писал домой. И последнее, что пришло от него: «Я попал в плен». Как оттуда удалось отправить письмо – неизвестно. Сулу ждала. Надеялась. Прошли годы после Победы и она поняла, что плен, видимо, стал последним адресом в жизни ее мужа.
Старшая дочь Байдильды Улбосын и ее сын Талгат спустя более чем полвека узнали подробности того плена, о котором дед успел сообщить лишь пару слов.
Мама
Спустя годы Сулу вышла замуж во второй раз. Тоже за фронтовика. Вместе они вырастили и своих детей, и двоих дочерей Байдильды. И вот что вызывает особое уважение. Второй муж Сулу, его звали Ануарбек Исмагулов, всячески помогал жене в розыске пропавшего без вести Байдильды. Но в советское время информация о пленных была вне зоны доступа. Потому все попытки оказались тщетными.
А еще второй муж Сулу лично повесил в доме на стене портрет Байдильды. И всегда говорил, что люди тут ни в чем не виноваты. Война.
Спустя годы именно костанайский адрес Сулу сыграл судьбоносную роль в этой истории. В данных о Байдильде не значилось место рождения. Зато в информации о родственниках было указано: «Сулу, Кустанайская область, Джамбул». Вот это нам и дало повод опубликовать данные о пленном Альмагамбетове в газете «КН». Тот выпуск «Возвращенных имен» костанайская родня передала в Актау, откуда и последовал звонок в редакцию:
– Сулу – это моя бабушка, – раздался в трубке молодой мужской голос. – А Байдулла, вообще-то Байдильда, он – мой дед. Их старшая дочь, Улбосын, моя мама, она живет сейчас со мной. Помогите нам побывать на могиле деда.
Я
Это звонил Талгат Хасенов. Ему 37 лет, он работает в таможенной сфере. Маму забрал к себе по состоянию ее здоровья. Говорит, и представить не мог, что спустя более чем полвека, их семья узнает подробности того плена, о котором дед успел сообщить лишь пару слов.
Нам удалось выяснить, что Байдильда Альмагамбетов попал в плен 22 июля 1942 года под Ростовом. К слову, Ростов оставался советским до июля 1942 года, когда после провала наступления Красной Армии под Харьковом немецкое командование начало наступление на Кубань и Кавказ. 24 июля 1942 года в Ростов вошла 17-я армия вермахта. Вторая оккупация Ростова длилась двести пять суток. Вывод из этих дат один – наш боец попал в плен, выжив после тяжелейших бомбежек. А письмо, возможно, успел передать через местных жителей.
– Он был учителем, – рассказывает про деда Талгат. – Мама, к сожалению, его совсем не помнит, ей было всего четыре года, когда он ушел на фронт. Но бабушка рассказывала, что дед был очень интеллигентным, образованным и воспитанным человеком.
В плену под лагерным номером 105396 Байдильда прожил полтора года. Умер 25 февраля 1944 года. В Шталаге VII A, что под немецким городом Моосбург. Сначала он был рассчитан на 10 тысяч заключенных, однако к концу войны там находилось 80 тысяч союзных солдат – прежде всего, французов и советских. А с 1945 года здесь содержали уже 12 тысяч немцев, обвиненных в поддержке нацистского режима. Но Байдильда не дожил до этого дня.
О могиле фронтовика Альмагамбетова известно следующее: «Место захоронения Тонштеттен, советский участок, могила №498». Число первоначально похороненных под Моосбургом военнопленных спорно, но советских здесь под тысячу. Многие были переведены в лагеря Дахау и Бухенвальд и там расстреляны. В 1949 году кладбище военнопленных здесь превратили в поле. Еще тогда, а затем при окончательном упразднении кладбища в 1958 году, останки были перевезены на другие кладбища (Бад Тельц, Швабштадль под Лансбергом, Мюнхен). Позднее место было запущено и использовалось в сельскохозяйственных целях и даже как свалка. Наконец, город Моосбург взял эту территорию себе и поставил в 1982 году большой деревянный крест и памятный камень с простой надписью, сообщающей, что здесь был концлагерь.
– Мы решили по теплу туда ехать, – сообщил Талгат. – Мама уже в возрасте. Возможно, это ее последнее желание. Я должен его выполнить. Да это и мой долг. Нити словно порваны. Он должен знать, что мы его нашли. Землю отвезем, молитву прочитаем. Дочке своей потом всё это расскажу. Она еще маленькая. Есть риск, что и фронтовиков живыми не запомнит. Потому мой долг – рассказывать ей. Чтобы знала. Помнила. И чтила. А дед… Вы посмотрите на снимок, я ведь на него так похож! Только он практически в моем возрасте уже на фронт попал… Я должен туда поехать. Но нам бы помощника, чтобы сориентировали по дороге, да и с языком помогли в незнакомой стране.
P.S. Мы уже связались с нашими коллегами из Германии, которые помогли семье Нуржановых из поселка Аулиеколь посетить могилу своего солдата в концлагере Берген-Бельзен. Надеемся, поддержка земляков будет и в этот раз.
